«Анжелика и заговор теней» (фр. Angélique et le Complot des Ombres) (1976). Часть 2. Глава 5

— Ax! — вздохнул маленький маркиз де Виль д'Эвре, вдыхая горьковато-соленую влагу реки. — Ах, как я люблю эту атмосферу любви…

Интендант Карлон смущенно взглянул на него. Они плыли на корабле в холодных ноябрьских сумерках. Свинцовые тучи приоткрыли горизонт и пропустили немного золотистого света. Но это не могло оправдать такого восторженного восклицания. Сине-зеленая вода волновалась. Подозрительное безлюдье… Под бронзовой кожей местных обитателей таилась дикая враждебность: горец с космами, скрывающими почти все лицо, или индеец-алгонкин, дикий и свирепый, как вепрь. Время от времени за кормой с криками пролетали птицы.

— Где же здесь любовь?

— Разве вы не чувствуете, Карлон, — продолжал маркиз, закутываясь в шубу, подбитую мехом выдры, — какой восторг, любовь! Ах, любовь! Какой благодатный климат, единственный, в котором человеческое существо может расцвести, чувствовать себя, как рыба в воде. Как приятно здесь путешествовать и отдыхать. Редко я чувствовал, чтобы любовь царила вокруг меня с такой силой.

— Вы заговариваетесь, я полагаю, — сказал интендант Карлон, — или вы пьяны.

Он бросил подозрительный взгляд на низкий столик, на котором стоял легкий завтрак. На солнце сверкали серебром кубки, сияли хрустальные чаши, но графины с вином и ликером не были откупорены.

— Да, я выпил, — продолжал Виль д'Эвре. — Я опьянел от эликсира, который предлагаю и вам: любовь. Она распространяет свои тончайшие, почти неощутимые лучи, но они такие сильные, жгучие, что опьяняют, как чудесные запахи.

— Запахи, — повторил Карлон. — Да, здесь действительно есть запахи, но в них нет ничего райского. Впрочем, это любопытно, что морские запахи до сих пор догоняют нас, хотя мы проникли уже далеко в глубь материка.

— Ну, зачем вы вспоминаете о море! — простонал маркиз. — Какой вы ужасно будничный! Напрасно я старался изо всех сил расшевелить вас.

Разочарованный, он отвернулся и взял конфету из хрустальной вазы. Эта дегустация вернула ему хорошее настроение, и он снова вдохновился.

— Я сластена и в этом вижу знак Любви. Разве не придает сил влюбленному сердцу нежность поцелуя в этих заброшенных местах? Именно ради любви можно вытерпеть эти суровые трудности. Ведь любить — это значит кинуть к ногам любимой все богатства земли, умом и сердцем привязаться к очаровательному существу. Вот, не правда ли, все признаки атмосферы страсти и нежности, даже и вы не можете остаться равнодушным. Да, даже вы…

Театральным и торжествующим жестом он протянул руку к группе, которая только что появилась на корме. Против света можно было увидеть на фоне неба их плюмажи на шляпах, но трудно было различить друг от друга, хотя ясно угадывался силуэт одной женщины.

— Ну что? Видите вы ее? — вновь заговорил маркиз встрепенувшись. — Видите ее? Она единственная! Женщина, подобная всем грациям, наделенная всеми женскими чарами, женщина-совершенство. Ее взгляд — единственный взгляд — ошеломляет, единственное слово, сорвавшееся с ее губ, приводит вас в восторг, ее нежность соблазняет вас, воспламеняет вашу страсть. Вы чувствуете призыв защитить ее очаровательную слабость. У вас просыпается желание прильнуть к ее груди, как вас привлекала грудь матери. Чем, какими качествами привлекает нас женщина? Чистыми и светлыми или, напротив, самыми опасными проявлениями своего естества? Но перед ней не устоит, я уверен, не только мужчина, но и ни одно существо мужского пола. Бесспорное очарование, по-моему, является первым качеством женщины в самой ее сути.

Он должен был перевести дыхание. В этот момент Анжелика, графиня де Пейрак, в сопровождении супруга и офицеров кораблей графского флота начала спускаться на нижнюю палубу. Даже на таком расстоянии сияние этого единственного женского лица привлекало внимание. И было неясно, откуда этот свет: то ли заходящее солнце оживляет ее лицо, то ли эта милая и веселая улыбка, играющая на губах женщины. Она слушала, о чем говорят сопровождающие ее мужчины. Ее большая фетровая шляпа а ля кавальер светилась ореолом над ее головой. Ее манто из белого сатина на меху приоткрывало над корсажем воротник из малинских кружев в три ряда. Рисунок па платье розового шелка переходил на складки юбки из гранатового бархата. Подол юбки был украшен серебряной канвой.

Одной рукой она придерживала складки юбки, чтобы та не мешала спускаться по лестнице, другая рука была спрятана в муфте из белого меха, которая держалась на серебряном шнурке.

Вынырнув из темноты, на свету у балюстрады появился силуэт небольшого животного. Несколькими прыжками настигнув компанию он приземлился на палубе перед Анжеликой, внимательно осмотрел ее и начал торжественно двигаться вперед, задрав хвост.

— Кот! — воскликнул Виль Д'Эвре. — Заметьте, что даже животные составляют эскорт графине Пейрак и готовы служить ей!

— А вы? Почему вы привыкли все рисовать в розовом цвете? — съязвил Карлон.

— Я счастливый человек. Я вижу только приятные события, так как я чувствителен ко всему приятному. Мне приятно плыть на этом корабле, приятно быть в компании даже с вами, да, да, не протестуйте. Здесь я могу побеседовать с самой очаровательной женщиной на земле. Я возвращаюсь с кораблем, который де Пейрак подарил мне взамен моего «Асмодея», который взорвали бандиты. Посмотрите вниз, на якорь, как это красиво! Я везу с собой товары: меха, ямайский ром, фаянсовые плитки. Мсье де Пейрак добыл их для меня из Франции. Посмотрите.

— Посмотрите, посмотрите… Вы затвердили одно только слово и повторяете его без конца. Ну, хорошо. Вот я смотрю, и что я вижу. Ситуация все больше и больше обостряется и усложняется. Я говорил уже вам, что в перспективе у нас много неприятностей и, именно потому, что мсье и мадам де Пейрак окажутся там вне общества, хотя, по вашему мнению, они и олицетворяют любовь и ее прелести. Ну! Мы можем ожидать, что наделаем много шума в Квебеке. Чему же радоваться? Для начала обменяются пушечными выстрелами, затем будет перестрелка из ручного оружия, затем мы уйдем отсюда, подчинившись им. Это будет для всех пас наказанием, опалой, что равносильно отлучению от церкви. Вы знаете, что епископ Лаваль и иезуиты не шутят с вопросами чародейства и атеизма. И я вижу, какой прием они готовят этой компании.

— Как же вы туда плывете? Вы преувеличиваете! Конечно, там будут трения, но без слез, без криков, без зубного скрежета. Я это обожаю, уверяю вас.

— О! Конечно. Вас знают. И я согласен с мадам до Пейрак, когда она утверждает что вам только дай перевернуть вверх дном весь город. Только это вас и радует!

— Она ото сказала? Как это верно! Она очаровательна! Не так ли?

— Во всяком случае, с вами бесполезно спорить, так как вы влюблены.

— Ну, нет, я не влюблен.., ну, может немножечко… Вы решительно ничего не поняли. Вы приходите в уныние. Я больше не буду с вами разговаривать.

Маркиз де Виль д'Эвре капризно отвернулся.

Анжелика де Пейрак со своим эскортом, поравнявшись с ними, заметила, что оба они мрачны.

Приблизившись, Анжелика заметила огорченное лицо Виля д'Эвре и чопорного, угрюмого интенданта Карлона. Что ж, ясно: два молодца снова поспорили. Она видела еще издали, как маркиз жестикулировал, а потом отвернулся, топнув ногой. Анжелика никогда не была равнодушной к настроению окружающих. Виль д'Эвре успокоился, видя, что вызвал интерес, о чем ему сказал проницательный и чарующий взгляд Анжелики. Он любил быть в центре внимания, любил, чтобы им занимались, заботились о нем. Видя, что Анжелика направляется к нему, он весь преисполнился радостью.

— Что случилось, мой дорогой друг? Как будто не все ладится?

— Да, конечно, вы можете так говорить. Как много людей, подобных этому типу. С ними трудно общаться! Недаром теологи утверждают, что чистилище начинается на этом свете, на земле…

— Садитесь рядом со мной и расскажите мне все. Он опустился рядом с ней на мягкое сиденье. Анжелика приготовилась выслушать его, внимательно огляделась вокруг. В этот вечер стояла хорошая погода. После двух дней грозовых дождей можно было наслаждаться чистым воздухом. После стоянки в Сент-Круа-де-Мерси они продолжили свое путешествие. О том ночном происшествии не было ни малейшего слуха.

Иногда Анжелика спрашивала себя, не во сне ли ей все это привиделось? Об этой драме напоминали только тончайшие изменения, которые произошли в ее отношениях с мужем. Ей казалось, что он изредка рассматривает ее. Взгляд его выражает восхищение и любопытство, и что она внушает ему еще большее доверие и уважение.

Он охотнее стал обсуждать с ней свои проекты, спрашивал се мнение. Нужно было обсудить массу вопросов, многое отрегулировать, прежде чем бросить якорь в Квебеке, который был ленным владением короля в Новой Франции.

— Это самое тупое существо, какое я только встречал, — жаловался Виль д'Эвре, освобождая от кожуры фисташки.

— Вы имеете в виду интенданта из Новой Франции?

— Ну, конечно!

— Я не разделяю вашу точку зрения, маркиз, мсье Карлон, может, и имеет свой нрав, но это человек образованный и с ним интересно разговаривать. Мой муж с удовольствием беседует с ним, советуется в коммерческих вопросах. В этом мсье Карлон очень компетентен.

— А я? А я! Разве я недостаточно компетентен в коммерческих вопросах?

— Да, конечно, вы знаток в этом деле.

— Разве я не имею образования?

— Конечно, вы — один из самых образованных дворян, каких я знаю, и один из самых любезных.

— Вы очаровательны, — пробормотал маркиз, преданно целуя ей руку. — Как я буду рад увидеть вас у меня дома, — начал он свою любимую песенку, — как нам будет уютно в моем маленьком салоне в Квебеке. Мы посидим перед моим облицованным очагом и будем слушать завывания бури. Я приготовлю вам чашечку китайского чая, несколько пакетов которого мне подарил отец де Мобеж. Чай ему прислали из Китая, Вы расположитесь в моем замечательном кресле, оно так удобно. Мне сделал его искусный мастер, я позже назову вам его имя. Подушечки на нем из лионского шелка. Вот увидите. Вы отдохнете и расскажете мне всю вашу жизнь.

Действительно, если не добиться хорошего приема, самым сложным во всем этом квебекском деле могла оказаться возможность перезимовать в интимном обществе этого любопытного маркиза, который так хочет узнать о ее прошлом в мельчайших деталях.

Пожалуй, он уверен, что она не откажется. В конце концов, там будет видно. Они еще не достигли Квебека. Но несмотря на оптимизм Жоффрея, который не желал обращать внимания на покушение, жертвой которого он едва не стал, несмотря на то, что он не верил сплетням о губернаторе Новой Франции, не оставалось уже сомнений в том, что там их ждут могущественные враги, которые, возможно, восторжествуют.

— Кто такой был маркиз де Варанж? — спросила Анжелика приглушенным голосом. Маркиз поморщился.

— Варанж? Вы о нем слышали?

— Так сказать…

— А почему «был»? Он не умер, насколько я знаю. Анжелика прикусила язык, чувствуя свою оплошность. С тех пор, как они проникли во французские воды, она потеряла чувство реальности, плохо ориентировалась в складывающейся ситуации. Она чувствовала, что находится во французских владениях, и это ее раздражало. Ей пришлось солгать, чтобы исправить оплошность.

— Кто-то говорил мне о нем, не помню кто. Ах!.. Это была, возможно, Амбруазина де Бодрикур, на восточном берегу.

— Это невероятно, я не в курсе событий, — возмутился Виль д'Эвре.

Он задумался на мгновение.

— Во всяком случае, это похвально, что наша дорогая герцогиня поддерживала переписку с ним. Это в ее стиле. Старый зануда, который взбаламутил всю администрацию. Он занимал мизерную должность казначея в Квебеке, но я с ним не общался. Действительно, этого типа знает весь свет, где только побывала его нога. Черт возьми, я буду презирать его вдвойне!

Чтобы прекратить разговор, Анжелика подала знак Куасси-Ба.

— Да, я охотно выпил бы чего-нибудь. Ведь я так долго и тщетно беседовал с этим недалеким типом… Карлоном. Я говорил ему о вас такие приятные речи, которые я когда-нибудь повторю вам. Они должны были взволновать его. Любой другой собеседник на его месте широко бы раскрыл глаза от восхищения. Он же противопоставил мне целую стену из логических сентенций, позволяющую видеть только внешнее.

Великан-негр Куасси-Ба с поклоном поставил перед ними медный поднос с чашечками дымящегося кофе.

Куасси-Ба был воплощением самой верности. Он был неизменным спутником всей их жизни. Он был свидетелем событий, о которых так хотелось узнать маркизу Виль д'Эвре. С того времени, когда он — раб — в Тулузе увидел Анжелику в облегающем красном с золотом платье, в карете, и до того момента, когда в сумерках, здесь, в Сен-Лоране, он склонился перед ней с подносом, его жизнь была переплетена с жизнью Анжелики. Граф де Пейрак вызвал его из шахт Вапассу, где работал Куасси-Ба, и взял в поход к Квебеку. В этот вечер, чтобы обслуживать свою госпожу, Куасси-Ба надел свою стеганую ливрею, в которой ему не был страшен холод и которая была украшена золотыми позументами. Белые чулки, башмаки с золотой застежкой на очень высоких каблуках. На голове тюрбан из ярко-красного шелка с султаном, который придавал его лицу выражение важности. Уши его были украшены серьгами в виде золотых колец, висящих на цепочке. Это подарок, который недавно сделал ему граф де Пейрак. Виль д'Эвре ревниво рассматривал лицо великана-негра, отмечая благородство и сознание собственного достоинства.

— Он будет иметь успех в Квебеке, ваш мавр… Как я раньше не позаботился, чтобы раздобыть себе одного. Мсье де Бовенар поинтересовался;

— Почему, мсье де Пейрак, вы так поздно вошли в реку? Время года пока благоприятное, но еще чуть-чуть и мы рисковали встретить льды.

— Лучше встретиться со льдами, чем с кораблями. Карлон, услышав это, едко заметил:

— Кажется, вы хорошо осведомлены о проблемах Новой Франции. В самом деле, в конце октября все корабли возвращаются в Европу. И вы не рискуете встретиться с ними. У Новой Франции нет флота. Именно об этом мы спорили с мсье Колбером. Но если Квебек закроет перед вами ворота, сможете ли вы вернуться назад и не попадете ли в собственную западню?

— Но почему вам так хочется, чтобы Квебек закрыл ворота, — возмутился Виль д'Эвре. Он никак не хотел, чтобы ему испортили этот вечер. — Вы обязательно увидите, как нас встретят. Встретят нас музыкой на набережной. Вот так это произойдет. Отведайте лучше это чудесное печенье.

Анжелика боялась только, как бы в этой обстановке не уронить чашку с кофе. Но горячность, с которой маркиз их защищал и предсказывал, что их ждет в Квебеке, ей понравилась.

Кофе не испачкал ей платья. Маленький медный бокал надежно удерживался на фарфоровой подставке. Ее можно было держать тремя пальцами, не обжигаясь. Она пила кофе маленькими глотками.

Путешествие по реке было передышкой. Действительно, они плыли спокойно, наслаждаясь мирной тишиной, но не следует забывать, что от острова Антикости они поплыли по французской реке Сен-Лоран, в Канаду. Это происходило как в том ее сновидении: они продвигались по вражеской территории, но их окружали друзья.

Однако река становилась пустынной. Иногда дождевые тучи скрывали берега, изредка попадались индейские лодки-каноэ или рыбацкие барки. Попадались разбросанные там и сям хижины фермеров, отдельные шалаши. Но ни у кого их иностранный флот не вызывал любопытства С первых дней ноября мыс Гаспе заволакивало дымкой. Потянулись крикливые стаи птиц. К берегам острова стали прибиваться морские котики, дикие утки. Им приходилось лавировать под ветром, чтобы уйти от бури, которая несла соленые морские воды на ею лье в глубь огромной реки. Они продвинулись на север вдоль берегов Акадии еще при хорошей погоде, теперь пейзаж становился более мрачным. Иногда корабли теряли друг друга из вида. Сквозь густой туман пробивались редкие лучи солнца и тогда можно было видеть на горизонте огромные леса, украшенные цветами осени.

К капитанам кораблей: Роланду д'Урвиллю, Эриксону, Ванно, Кантору, Бассомпье, явившимся с рапортом на «Голдсборо», — присоединились французские чиновники, собранные Жоффреем де Пейраком на западном берегу Акадии. Был здесь также мсье де Бовенар, сеньор из Акадии, и другие, которые воспользовались случаем, чтобы покинуть свои отдаленные земли. Они хорошо отзывались о мсье до Фронтенаке, губернаторе короля Франции, которому волей-неволей им пришлось подчиниться.

— Вы ее утомили, Посмотрите, что вы наделали, — заметил интенданту маркиз де Виль д'Эвре.

— Я огорчен, мадам, — сказал Карлон.

— С вашими веселыми рассуждениями…

— Нет, мсье интендант вправе высказывать пессимистические замечания, — стала защищать его Анжелика.

Канадским французам Жоффрей де Пейрак был представлен как союзник англичан, который направляется в Квебек с единственной целью — охранять французские земли от канадцев и акадийцев. Для остальных он был пиратом, таким же грозным и опасным, как Морган. О нем было рассказано столько небылиц, что теперь только ею собственное объяснение могло успокоить умы. Отсюда и дерзкое желание попасть в Квебек и заставить признать себя.

Присутствие на корабле интенданта, оказавшегося здесь волей случая, еще более затуманило ситуацию.

— Я знаю, что вас тревожит, мсье интендант, — сказала Анжелика, — и почему вы все время спорите с мсье до Виль д'Эвре, который не любит замечать плохие стороны существования.

— Это г Карлон ужасно желчен! Он не перестает бояться того, что произойдет, когда мы прибудем в Квебек.

— Мы все боимся… — возразила она.

— Кроме нею, я полагаю…

Подбородком Виль д'Эвре указал на графа де Пейрака. Тот, казалось, не обращал внимания на намеки Карлона. Анжелика кивнула головой:

— Его всегда забавляет встреча г бурями.

Жоффрей продолжал беседовать с мсье де Бовенаром и геометром Фелльером о наступающей зиме. Он поставил па стол пустую кофейную чашечку, и Куасси-Ба протянул ему листья табака, скрученные в трубочку. Граф любил курить именно так. Он зажег трубку от уголька и с явным наслаждением выпустил изо рта несколько голубоватых колец.

«Как в Тулузе», — подумала Анжелика. Вновь ее посетило видение. Казалось, все повторяется, возрождается, вновь оживает. Она пропустила все неприятности, которые теперь казались ничтожными, и задумалась над теми ощущениями, которые, родившись в прошлом, угнетали ее и теперь. Затем она взглянула на Жоффрея. Он казался таким спокойным, таким уверенным в себе, что она сразу успокоилась. Это дало ей силы, уверило в том, что все будет хорошо, что не стоит страшиться будущего.

Привлеченные этим взглядом, темные глаза графа обратились к ней, и сквозь волнистый туман дыма она перехватила нежное сияние, пронзившее ее насквозь. Он сделал ей незаметный знак. Хотел заставить ее поверить, что ничего страшного не произойдем Чего ей бояться сегодня, когда он с ней рядом? Год назад они оба затерялись в лесах Нового Света. СТАВ мишенью неизвестных опасностей, они смело противостояли враждебным канадцам, мстительным ирокезам, зимней с гуже, голоду, а теперь они сильны, плывут на хорошо вооруженных кораблях, удобных, груженных товарами. В Северной Америке у Пейрака масса союзников. Разве это не похоже на чудо? С ним дела не могут обернуться неожиданным образом. Он умеет все предусмотреть. Он оставался удачливым дуэлянтом, обладателем волшебных башмачков.

В течение года они должны были погибнуть сто раз.

Их объявляли разбитыми, видели их смерть, уверяли, что они побеждены навсегда. А они со славой продвигаются к Квебеку.

Вперед