«Путь в Версаль / Анжелика — маркиза ангелов» (фр. Angélique, le Chemin de Versailles) (1958). Часть 3. Глава 46

Как только звуки колокольчиков маленького экипажа утихли в вечерней синеве, Анжелика медленными шагами направилась к замку. Она немного успокоилась, зная, что теперь дети будут под родной крышей в Монтелу.

В вестибюле лакей сообщил Анжелике, что ужин подан. Она вошла в зал, где на столе стояло два прибора. Через открытые окна зала можно было видеть, как туманная ночь заполняет окрестности и большой двор замка.

Анжелика заранее сказала, что не притронется ни к чему, но, к своему удивлению, поела с большим аппетитом. Она заметила, что за ужином Филипп много пил. Его холодный взгляд насквозь пронизывал Анжелику.

Он поднялся, отказавшись от десерта. Анжелике ничего не оставалось, как следовать за женихом в соседний салон. Войдя в комнату, она увидела Молина, священника и старую крестьянку. Значительно позже она узнала, что это была кормилица ее кузена.

— Все ли готово, отец мой? — спросил молодой человек у священника.

— Да, господин маркиз.

— Тогда пойдемте в часовню.

Анжелика вздрогнула. Неужели ее свадьба с Филиппом состоится подобным образом? При столь мрачных обстоятельствах? Она запротестовала:

— Как, Филипп, вы настаиваете, чтобы свадьба была немедленно?

— Да, я настаиваю на этом, — насмешливо ответил маркиз. — Мы же подписали контракт в Париже. Нас благословит священник, и мы обменяемся кольцами для бога, а остальное я считаю излишним.

Анжелика тоскливо посмотрела на свидетелей этой грустной сцены. Только один канделябр, который кормилица держала в своих морщинистых руках, тускло освещал группу.

На дворе стояла безлунная ночь. В часовне, освещенной двумя большими свечами из желтого воска, царил сырой полумрак. Какой-то крестьянин, одетый в ризу, держал «святую воду».

Анжелика и Филипп сели на две молитвенные скамейки. Священник, став перед ними, размеренным голосом начал читать молитвы.

— Филипп дю Плесси де Бельер, согласны ли вы взять в жены Анжелику де Сансе де Монтелу?

— Да, — ответил маркиз, скрежеща зубами.

— Анжелика де Сансе де Монтелу, согласны ли вы выйти замуж за Филиппа дю Плесси де Бельер?

— Да, — ответила Анжелика и протянула руку кузену, чтобы он надел ей кольцо.

Вдруг мадам Марен вспомнила свадьбу в Тулузском соборе. Она помнила то рукопожатие. Это воспоминание вновь рвало ей грудь. Анжелика смотрела на полупьяного Филиппа, одуревшего от вина. Он не мог даже надеть ей кольцо. Наконец это ему удалось. Все, дело было сделано.

— Теперь вы муж и жена, — объявил священник.

— Сейчас ваша очередь, мадам, — сказал Филипп, холодно улыбнувшись.

Анжелика поняла намек и повела свидетелей в свою комнату. Достав из секретера ларец, она открыла его и передала мужу. Пламя свечей отсвечивалось в ампуле с ядом. Филипп Широко раскрыл глаза.

— Да-да, это именно он, — процедил он сквозь зубы, смотря как завороженный на желтые листки, лежащие под ампулой, — потерянный проклятый ларец.

Священник и Молин подписали бумагу, где говорилось, что они были свидетелями передачи ларца маркизу дю Плесси, как это было предусмотрено в брачном контракте. Поклонившись, свидетели удалились за старухой, освещавшей им путь.

Анжелика еле сдерживалась, чтобы не вернуть Молина. Ее обуял панический страх. Но ничего, она припомнит маркизу эту свадьбу. Молодая женщина украдкой посмотрела на мужа. Каждый раз, когда она его видела, все больше очаровывалась его статной фигурой.

Филипп наклонился к ларцу. Его точеный профиль, орлиный нос, длинные ресницы освещались догорающими свечами. Он был красивее, чем обычно.

Увидев, как неуверенной рукой Филипп берет ампулу с ядом, Анжелика быстро сказала:

— Осторожно, Филипп. Монах Экзили предупреждал, что капля этого яда может убить человека.

— Да, — сказал молодой человек, посмотрев на жену своими красивыми глазами, в которых сверкала необузданная злость. Его рука покрутила ампулу.

По глазам мужа Анжелика поняла, что он хочет бросить ей в лицо этот яд. Парализованная страхом, она продолжала пристально смотреть ему в глаза.

Засмеявшись, Филипп положил ампулу на место и закрыл ларец. Потом подошел к Анжелике. Не говоря ни слова, он схватил ее за руку и выволок из комнаты.

В замке было тихо и мрачно. Луна, вышедшая из-за туч, немного смягчала обстановку. Рука Филиппа так сильно сжимала руку Анжелики, что она чувствовала биение своего пульса. Но она все же предпочитала эту боль, чем ампулу с ядом в лицо.

В своем замке маркиз был полным хозяином. Таким он был и в военных походах, сбросив маску галантности придворного мечтателя. На войне Филипп дю Плесси превращался в дикого варвара, сметавшего все на своем пути.

Молча супруги спустились по лестнице и вышли в сад. Серебряный туман, исходивший оттуда, поглотил их. Подойдя к мраморной набережной, муж грубо толкнул Анжелику в лодку. Она слышала, как звякнула якорная цепь, и лодка медленно отошла от берега, исчезая в тумане. Филипп взял весло и направил лодку к центру пруда. Блики луны падали на складки его одежды из белого сатина и золоченые кудри парика. Слышались только тихие всплески водной глади, рассекаемой веслами, задевавшими за лилии. Потревоженные лягушки, хозяйки пруда, затихли.

Как только они достигли середины, где вода казалась черной, маркиз остановил лодку и внимательно осмотрелся вокруг. Берег и белоснежный замок почти не были видны за дымкой тумана, который клочьями расстилался над черной водой. Не говоря ни слова, маркиз взял злосчастный ларец, исчезновение которого день и ночь преследовало его семью, и решительно бросил в воду. Ларец быстро потонул в темной глубине пруда, а волны, вызванные его падением, исчезли.

Филипп торжествующе посмотрел на жену, та вздрогнула, заметив что-то дикое, звериное в его взгляде. Качаясь, он прошел по дну лодки и сел рядом с Анжеликой на скамью. Медленно, со свойственной ему аристократичностью, которая была в каждом его жесте, Филипп опустил руки на горло молодой женщины.

— А теперь я задушу вас, красотка, — сказал он вполголоса. — Вы отправитесь на дно вместе со своим проклятым ларцом.

Анжелика не двигалась. Муж был пьяный, во всяком случае, он мог спокойно убить ее. Она была в его власти и не могла ни звать на помощь, ни плакать. Анжелика робко опустила голову на его плечо, как бы повинуясь судьбе. Своим лбом она почувствовала небритую щеку соблазнительного мужчины.

Весь мир погас. Луна зашла за тучи, ларец лежит на дне. Казалось, сама природа приготовилась к последнему акту этой драмы. Неужели она, маркиза дю Плесси де Бельер, так глупо умрет от руки молодого «бога», Филиппа дю Плесси де Бельер?

Вдруг она услышала над своим ухом прерывистое дыхание. Она увидела его сжатые губы и перекошенное от гнева лицо.

— Черт бы вас побрал, — процедил он сквозь зубы. — Ничем нельзя испугать вашу гордыню.

Филипп следил за каждым ее движением. Его взгляд мрачнел все больше и больше. «Эта женщина не такая, как все», — подумал он. Маркиз не знал, что про себя его жена плакала от страха, внешне не показывая этого. Если она не боится его, значит она его достойная противница.

Резко схватив Анжелику за руку, Филипп потащил ее в замок. Когда они поднимались по лестнице, молодая женщина увидела, что ее муж снял со стены длинный хлыст, предназначенный для охотничьих собак. Задержавшись на ступеньках, Анжелика тихо сказала:

— Расстанемся здесь, Филипп, я вижу, что вы пьяны. Поговорим завтра.

— Нет, мадам. Я должен выполнить свои супружеские обязанности, — саркастически заметил маркиз. — Я хочу, чтобы ты поняла вкус шантажа, которым занималась в последнее время.

Анжелика хотела вырваться, но Филипп хлестнул ее наотмашь хлыстом, как бьют норовистую суку. Анжелика издала крик, который вырвался у нее не от боли, а от удивления.

— Вы с ума сошли, Филипп!

— Вы попросите у меня извинения за то, что вы сделали, — прошипел он сквозь зубы.

— Нет!

Войдя в комнату и втолкнув туда Анжелику, он закрыл дверь и, отойдя в сторону, начал бить ее кнутом. О, это он умел делать, не зря же ему был присвоен титул первого егерьмейстера Франции.

Анжелика, закрыв лицо руками, отпрянула к стене. Каждый удар заставлял ее вздрагивать. От боли она кусала губы. Постепенно упрямство покидало Анжелику, и она была уже готова просить пощады. Не выдержав, она воскликнула:

— Довольно, Филипп! Я прошу у вас прощения…

На мгновение маркиз задержал руку, готовую к новому удару, очень удивившись столь легкой победе.

— Я прошу у вас прощения, — повторила Анжелика. — Я действительно была не права по отношению к вам.

Филипп стоял в нерешительности, не зная, куда деть руку с поднятым для удара хлыстом. «Она опять победила, подкупив мою злость», — пронеслось в его возбужденном мозгу. Искренние слова этой женщины смутили его. Да, она не была такой, как все парижские шлюхи.

Резким движением маркиз отбросил хлыст, потом быстро снял камзол и парик. Удивленная Анжелика вдруг увидела его голый торс, как у типичного греческого героя. Филипп приблизился к ней и неловко припал к шее, как раз в том месте, где хлыст оставил багровую полосу. От нестерпимой боли Анжелика отскочила в сторону.

— Нет! Никогда!

Этот крик в его сознании превратился в тысячу криков, как на поле боя. Подняв кулак, Филипп сильно ударил ее в лицо. Анжелика зашаталась, потом схватилась за его рубашку, оторвала лоскут и отшатнулась к стене.

Осталось одно средство: ударить маркиза в пах, как учила ее ля Поляк во «Дворе чудес». Маркиз никогда еще не видел, чтобы знатная дама защищалась подобным образом. Ему казалось это смешным и экстравагантным.

«Неужели она думает, что я отступлюсь? — подумал Филипп. — Если я не овладею ею сегодня, то завтра она покорит меня».

Он скрипел зубами от дикой злости. Потом появилось желание овладеть ею, победить, разорвать. Грубо схватив Анжелику за шею, он ударил ее головой об стенку. Молодая женщина наполовину потеряла сознание, рухнула на пол.

Теперь Анжелика была уверена, что в таверне «Красная маска» именно он пытался изнасиловать ее на столе.

«Зверь! Настоящий зверь! Лучше бы я умерла!» — пронеслось в ее мозгу. Она больше не могла терпеть. Из горла обессиленной жертвы вырвался дикий крик:

— Пощади, Филипп!.. Пощади…

Маркиз ответил непонятным рычанием. В нем боролись два человека: один был благородный, другой — жестокий, злой, развратный, ненавидящий все живое. Это была единственная форма любви, которая удовлетворяла маркиза дю Плесси де Бельер. Он испытывал дьявольскую радость, когда перед ним находилась поверженная в агонию добыча, плачущая жертва. Желание сделало его твердым как железо. Со всей силой навалился молодой человек на Анжелику, разорвав остатки платья. Анжелика лежала перед ним окровавленная, обнаженная, как беззащитная лань. Иногда из уст Филиппа слышалось рычание, он дрожал, смотря на дело своих рук, приподнявшись на локтях.

«Где я?» — с ужасом подумал маркиз. Мир стал для него мраком. Все потухло, тьма и ужас окружали Филиппа, все было уничтожено навсегда. Любовь к жизни померкла. Он убил в себе то сокровенное воспоминание о маленькой девочке, ручка которой когда-то лежала в его руке, руке красавца кузена. Это было единственное воспоминание, приходившее к нему в грезах.

Анжелика открыла глаза. Руки и лицо ее были в крови. Филипп, встав и потрогав ее носком сапога, насмешливо сказал:

— Я думаю, что вы удовлетворены, мадам. Спокойной ночи, мадам маркиза дю Плесси де Бельер.

Анжелика слышала, как он удалился, натыкаясь на мебель. Обнаженная, она вновь закрыла глаза и на мгновение забылась.

Назад | Вперед