«Анжелика и Демон / Дьяволица» (фр. Angelique et la Demone) (1972). Часть 5. Глава 5

Этот камзол оказался единственным вещественным следом появления Жоффрея де Пейрака в Тидмагуше.

Если корабль отплыл лишь позавчера, простояв в порту более недели, как утверждала Амбруазина, то его пребывание — а отдых экипажа на суше всегда сопровождается массой событий — оставило поразительно мало следов. Можно подумать, что его здесь и не бывало. Нужно было тщательно опросить очевидцев: рыбаков, фермеров, а также владельца прибрежных земель Никола Пари, пригласившего их сегодня вечером отужинать в его укрепленной усадьбе, расположенной на обрыве у моря.

К концу дня прибыл и весь караван. Вымотанные трудной дорогой, измученные борьбой с москитами и болотными пиявками, путешественники дошли до полного изнеможения.

Незадолго до ужина маркиз де Виль д'Авре негромко постучал в дверь хижины, где разместилась вместе с сыном Анжелика.

— Вы готовы, моя дорогая?

Он предстал перед ними настолько элегантный, в своем шелковом сюртуке цвета спелой сливы, открывавшем расшитый мелкими розами жилет, и в башмаках с модными пряжками, что Анжелика не могла не залюбоваться.

— Я всегда вожу с собой приличный запасной костюм и обувь, — пояснил маркиз.

Свое вздувшееся от укусов лицо он довольно искусно обрамил обильно напудренным париком.

— Мне хорошо знакомы привычки старика. Он очень требователен к некоторым условностям. А в остальном, заверяю вас, мы окажемся среди сборища самых отъявленных бандитов, каких только можно сыскать на сто миль в окружности. Никола Пари обладает даром окружать себя закоренелыми негодяями. Он их как бы притягивает к себе, а может быть, просто развращает своим влиянием добрых людей.

Он настороженно огляделся вокруг.

— ..Отсутствие графа еще более усложняет положение. Нам здорово не повезло! Зачем ему понадобилась эта прогулка в Плезанс! Говорят, он должен вернуться не позднее, чем через две недели… Во всяком случае, нам не следует разделяться, — прошептал он. — Я попросил, чтобы меня поселили где-нибудь по соседству с вами. И будьте внимательны во время еды. Берите себе только то, что уже попробовали другие, и начинайте есть лишь после них. Именно так поступаю я, это же я рекомендовал вашему сыну Кантору.

— А если все гости начнут выжидать, пока примутся есть другие, — с нервной усмешкой сказала Анжелика, — странная получится картина.

— Этим нельзя шутить, — помрачнел Виль д'Авре. — Я очень встревожен. Мы находимся в вертепе Мессалины и царя Плутона.

— А вы ее уже видели? — спросила Анжелика.

— Кого ее?

— Герцогиню!

— Пока еще нет, — ответил маркиз с видом, свидетельствующим о том, что он не склонен с этим торопиться, — А вы?

— Да, я ее видела.

В глазах маркиза сверкнул огонек любопытства:

— Ну и как?..

— Мы обменялись несколькими словами и, признаю, довольно крепкими, но, как видите, мы обе еще живы. Виль д'Авре внимательно посмотрел на нее:

— Глаза у вас покраснели, — сказал он, — но держитесь вы молодцом. Отлично! Наберитесь сил. Я предчувствовал, что нас ждет нелегкая партия.

На этот раз даже маркиз де Виль д'Авре с его острым языком не сказал, по мнению Анжелики, всей правды и в описании гостей Никола Пари и его самого был достаточно снисходителен.

Называя их сборищем бандитов, он далеко не полностью передал удручающее впечатление, какое производили Никола Пари, его гости и соседи. Они были порождением суровой жизни и безудержного разгула страстей. Это были хищники, готовые наживаться на всем, что попадает им под руку, выжимать деньги из всех, кто оказывался в окрестностях их орлиного гнезда. Остатки благородного происхождения проявлялись «у этих людей, изгнанных на американскую землю, в известной склонности к роскоши, грубой и как бы выродившейся, но внешне достаточно впечатляющей.

Здесь не было женщин, если не считать Амбруазины и Анжелики, приглашенных на ужин, а также сожительниц колонистов, наглых полупьяных индианок, бродивших вокруг дома.

У Никола Пари была дочь от жены-индианки. Он отдал ее на воспитание в монастырь Урсулинок в Квебеке, а потом выдал замуж за сына одного из соседних помещиков, выделив ему во владение полуостров Кансо и Королевский остров.

Комната, в которой проходил ужин, была освещена дымным светом больших смоляных факелов, вставленных в канделябры и железные кольца, укрепленные в стенах. Длинный банкетный стол ломился от всевозможных блюд, среди которых виднелись беспорядочно расставленные деревянные миски для гостей, а также несколько разрозненных ложек и ножей.

Понятно, что вместо вилок гостям предлагалось пользоваться собственными пальцами.

Зато для вина предназначались настоящие золотые и серебряные кубки, в которые Виль д'Авре тут же восторженно впился глазами, а также рюмки резного хрусталя для крепких напитков.

Здесь безраздельно царили напитки. Это было видно и по тому благоговению, каким их окружали, и по раскрасневшимся носам участников торжества. В углах виднелись винные бочки, бочонки на подставках, полные кувшины вина, узкогорлые оплетенные бутыли темного стекла, наполненные ромом.

Дымная полутьма этого пиршества напоминала Анжелике обстановку одного празднества в маленьком замке на Сардинии, в котором она Принимала участие во время своего путешествия по Средиземноморью, где правил бал полупират и полуразбойник, сеньор, обладающий тем же волчьим взглядом и той же опасной гордыней, что и собравшиеся здесь гости.

В полутемном зале за столом их было пятеро или шестеро, а может, и больше. При появлении дам краснорожие сеньоры попытались приветливо улыбнуться и по знаку хозяина Никола Пари склониться в реверансе на французский манер. Однако это галантное движение было прервано, не успев начаться, страшным рыком двух чудовищ, до этого мирно лежавших у очага, бросившихся навстречу новой группе гостей.

Старый Пари снял со стены кнут с веревочным концом и щелкнул им несколько раз почти не глядя. Ему удалось успокоить чудовищ, оказавшихся огромными собаками неизвестной породы. Их нашли, кажется, на Ньюфаундленде, жители которого рассказали, что произошла эта порода от скрещивания медведей с собаками, оставленными на острове одной из колониальных экспедиций. Они действительно многое унаследовали и от тех, и от других: гигантский рост и массивное тело, густую, как медвежий мех, шерсть. Хозяин их уверял даже, что они плавают, как морские свиньи, и могут ловить рыб.

Причиной же вспышки их бешенства была росомаха Вольверина, следовавшая без излишней скромности по пятам за Кантором и другими гостями.

Она остановилась как вкопанная на пороге, распустив свой роскошный хвост и оскалив грозные челюсти с острыми зубами, готовая вступить в поединок с чудовищами.

— Хо! Хо! Что это еще за чудо? — воскликнул один из гостей.

— Росомаха, — сказал Никола Пари, — самый свирепый из лесных обитателей. Эта, должно быть, вышла из леса случайно. Но что удивительно, у нее совсем не испуганный вид.

— Но она ручная, — вмешался Кантор. — Это я ее приручил.

Анжелика заметила, как вздрогнула всем телом Амбруазина.

— Ваш сын привел с собой этого страшного зверя! Это недопустимо, — сказала она, с трудом сдерживая желание закричать. — Посмотрите на него. Он опасен. Его надо убить.

В ее взгляде, обращенном к Кантору, было столько ненависти, что, казалось, ее последние слова относились к нему. Анжелика вся похолодела от страха за сына.

— Зачем же его убивать? — поднял голос старик Пари. — Оставьте в покое этого зверя, он пне нравится. Обернувшись к Кантору, он добавил:

— Браво, мой мальчик! Очень редко кому удается приручить росомаху. Ты настоящий охотник. И к тому же красив как бог. Хе! Хе! Губернатор, этот мальчик должен вам нравиться, не так ли? Ешь, насыщайся, сынок! Присоединяйтесь к нам и вы, сударыни!

Владелец прибрежных земель залива Святого Лаврентия был немного горбат и крив, но невероятная тупая сила его личности, превратившая его при помощи грабежей, неслыханной дерзости и ловких интриг в короля восточного побережья, словно излучалась каждой его клеточкой. В его присутствии все невольно подпадали под его влияние.

Ему показалось, что один из сыновей Марселины или братьев Дефур допустил небрежность в одежде, не проявив тем самым должного уважения к хозяину. Он тут же попросил его переодеться, как он выразился, в «придворный костюм». Нарушитель пытался оправдаться тем, что он только что выбрался из болот.

— Ладно, — снизошел Пари, — иди возьми в моей комнате парик и напяль его на свою глупую башку, для сегодняшнего вечера этого будет достаточно.

Женщин он усадил друг против друга по краям длинного стола, сам занял место посередине, и его слезящиеся глаза с явным удовольствием перебегали с одной на другую, а щербатый рот то и дело расплывался в улыбке. Нехватка зубов не мешала ему, однако, отдавать должное угощению, которое состояло главным образом из пернатой дичи, сдобренной острейшим соусом, и трех-четырех молочных поросят, запеченных целиком на раскаленных углях. Какое-то время за столом слышался лишь треск разгрызаемых костей да довольное чавканье. Две большие буханки хлеба с почти черной коркой позволяли любителям соуса наполнять им свои деревянные миски, а затем вычищать их кусками хлеба. Мало кто отказывал себе в этом удовольствии.

Сквозь туманную полутьму зала Анжелика различала прямо перед собой бледное, но пленительное лицо Амбруазины, однако пар, исходивший от горячих блюд, и табачный дым из трубок нескольких индейцев как бы затушевывал его черты. Она появилась здесь как зловещее видение из неведомого мира, и ее темные зрачки на отливающей перламутром коже лица казались огромными, а улыбка приоткрывала ряд ослепительно белых зубов. Анжелика чувствовала, что глаза герцогини неотступно следили за ней.

За столом царила какая-то тягостная неловкость.

— Тут ничего не видно, — шепнул Барсампюи, склонившись к сидевшему рядом маркизу.

— У него всегда так, — ответил тоже шепотом Виль д'Авре. — Я не знаю, действительно ли он считает свое освещение превосходным или делает это умышленно, но полутьма его совсем не стесняет. Он видит в темноте, как кошка, и по-кошачьи подстерегает добычу.

И действительно, глаза старого Пари внимательно следили поверх лежавшей у его блюда груды костей за всем происходящим в зале, тогда как гости более или менее успешно расправлялись с содержимым своих мисок.

Взгляд хозяина задержался на Анжелике, потом перешел на Пиксарета, который на законных основаниях сидел справа от своей «пленницы», затем на Кантора, сидевшего слева от нее. Тем временем золотые кубки были наполнены вином, языки развязались, и начался нескончаемый обмен всякого рода историями.

Поначалу в обманчивой полутьме зала Анжелике показалось, что она не знакома ни с кем из присутствующих, но потом она узнала в одном из них человека с фиолетовым пятном на лице, капитана «Единорога» Жоба Симона. Седина стала гораздо заметнее в его густой бороде и всклокоченной шевелюре. Он еще более ссутулился, а в его больших навыкате глазах застыла какая-то тревога.

Был там и секретарь Арман Дако. Анжелика даже удивилась, что сразу его не признала, не выделила из «этого сборища бандитов», поскольку он всегда казался ей человеком с изысканными манерами, хотя и чересчур угодливым. А тут — то ли полутьма была тому виной, то ли ее встревоженное воображение — ей почудилось, что полнота Армана более похожа на болезненную тучность, а его массивный подбородок и полные губы, старательно изображавшие любезную улыбку, свидетельствовали об отвратительной чувственности. Его внимательные глаза живо блестели за стеклами очков, но их казавшаяся огромной оправа придавала ему вид диковатой и злой совы.

За столом восседал и духовник Никола Пари — потный, тучный францисканец с раскрасневшейся от выпитого вина рожей.

Недалеко от Анжелики сидел также капитан рыболовного Еудна из Фауе, стоявшего на якоре в бухте. Это был человек Другой породы, худой, точно высеченный из гранита. Она заметила, что пил он, как из бочки, но совершенно не хмелел. Опьянение его выражалось лишь в том, что кончик его хрящеватого носа постепенно краснел. Во всем остальном он не менялся, сидел прямо, почти не смеялся и с аппетитам ел.

Доброе настроение за столом поддерживал Виль д'Авре, со вкусом рассказывавший доступные всем веселые истории.

— Вот послушайте, что произошло со мной однажды, — начал он тихим голосом.

У него был дар держать слушателей в напряжении, пока кто-нибудь из тех, кто внимал ему, раскрыв рот, не восклицал:

— Губернатор, вы водите нас за нос.

— Конечно! — соглашался тот, — но ведь это была лишь шутка.

— У него не поймешь, — заметил кто-то, — когда он врет, а когда говорит правду.

— А вы знаете, что произошло, когда я отмечал свой последний день рождения?

— Нет.

— Так вот. Как и каждый год, я собрал в тот день всех моих друзей на борту «Асмодея», моего прекрасного корабля, этого маленького плавучего Версаля, хорошо вам знакомого… Праздник был в самом разгаре, когда вдруг… — маркиз остановился.

— Что вдруг?

— Корабль взлетел на воздух.

— Ха-ха-ха, — шумно рассмеялись от неожиданности гости.

— Вы смеетесь, — сказал Виль д'Авре огорченным тоном, — и тем не менее это чистая правда. Не так ли, дорогая Анжелика? И вы, Дефур, не подтвердите ли мои слова? Корабль был взорван, сгорел и затонул…

— Черт возьми! — воскликнул озадаченно Никола Пари, — и как же вы выбрались?

— Благодаря вмешательству свыше, — ответил с подчеркнутой набожностью Виль д'Авре, подняв глаза К небу.

Анжелика просто залюбовалась непринужденностью, с какой вел себя маркиз; он с аппетитом ел и, казалось, сам забыл о советах остерегаться отравы. Правда, в той полутьме гостям не оставалось ничего другого, как обращаться к небу при каждом глотке, да думать о чем-нибудь другом. И все же она заколебалась, когда бретонский капитан протянул ей плошку, наполненную какой-то странной жидкостью.

— Попробуйте этот соус, мадам. Все вкусно в свежей треске: голова, язык, печень. Их выдерживают в постном масле и уксусе с перцем.., отведайте это блюдо.

Анжелика поблагодарила его и завела с ним разговор, чтобы отвлечь внимание от того, что она не оценила предложенного ей угощения. Она спросила, удовлетворен ли он результатами рыболовного сезона, а также о том, в течение скольких лет появляется его судно в этом благословенном уголке.

— Я здесь, можно сказать, родился. Я приплывал сюда со своим отцом еще юнгой. Но нельзя слишком поддаваться Америке. Если б я послушал старого Пари, я был бы сейчас развалиной. Четыре месяца в году — вполне достаточно! К концу сезона совсем обалдеваешь. Жуткая жара, каторжная работа… Каждый день треска, которую нужно засолить, трюмы, которые нужно заполнить, и так без конца… Мой сын сейчас заболел, и эта напасть обостряется к концу сезона, когда с деревьев сыплется пыльца… Тогда он буквально задыхается. И я вынужден оставлять его на судне, в море, там ему полегче дышится.

Несмотря на веселую болтовню маркиза, Анжелика, когда ее глаза встречались с взглядом Амбруазины, не могла подавить в себе какую-то тревогу. Временами она в бессознательной надежде оборачивалась к дверям. Не появится ли там вдруг Жоффрей? Если б он встал на пороге, возвышаясь над.; собравшимися своей высокой фигурой кондотьера, окинул орлиным взглядом скрытые в полутьме лица, каким бы это было для нее облегчением! Может быть, на губах его скользнула бы язвительная усмешка при виде окружавшего ее общества. Он знал этот мир. И никого не боялся. Даже эти люди изменили бы тон и манеру разговора, обращаясь к нему. Она была в этом уверена. Ах! Почему же его здесь нет?.. И где он сейчас?

Ее вдруг охватил дикий страх. А если они его убили? Там, на забытом Богом и людьми берегу, в грязном притоне, выполняя волю дьявола, они его убили!

Чувствуя на себе взгляды Никола Пари, она заставляла себя что-то жевать, боясь, чтобы тот не принял ее за гордячку. К счастью, рядом с ней сидел Пиксарет, размалывая мясо своими острыми, как у ласки, зубами, и Кантор, подкреплявший свои силы с чистой совестью молодого человека, проделавшего нелегкий и длинный путь.

Старик Пари вытер жирные губы прядью своего парика.

— Ну ладно… Вот вы и здесь, мадам де Пейрак, — сказал он вдруг, как бы отвечая на собственные мысли. — Вы хорошо сделали, решив нанести мне визит. Это лишь утверждает меня в моем желании видеть вас королевой здешних мест.

— Что вы хотите этим сказать, сударь?

— Мне, надоела эта гнусная дыра. Я хочу вернуться во Французское королевство, чтобы отдохнуть от дел и поразвлечься. Я хотел бы продать мои владения вашему мужу… Но за какую цену, вот вопрос?.. Я просил его дать мне в обмен на эти земли секрет производства золота. Он согласился, но предложенный им способ показался мне слишком сложным…

— Да нет же, напротив, это очень просто, — раздался чарующий голос Амбруазины. — Вы удивляете меня, дорогой Никола. Ну можно ли с вашим изощренным умом бояться такой мелочи. Граф де Пейрак объяснил мне все. В этом секрете нет ничего магического, речь идет лишь о химии, а не об алхимии.

И она принялась описывать процесс производства золота, разработанный Пейраком специально для местных руд. Анжелика заметила, что в ее рассказе встречаются формулы, которыми пользовался Жоффрей, объясняя ей суть своих работ.

— Да вы настоящий ученый, дорогая моя! — воскликнул Виль д'Авре, восхищенно глядя на Амбруазину. — Слушать вас — истинное удовольствие, и ведь действительно, как все просто. В будущем я тоже предпочту пополнять свои запасы золота описанным вами способом, нежели использовать такие устарелые методы, как выколачивание денег с налогоплательщиков, либо коллекционирование пуговиц с одежды потерпевших крушение у наших берегов.

Никола Пари фыркнул и недовольно наморщил нос, сверля глазами маркиза, который улыбался с самым невинным видом.

Анжелика воспользовалась воцарившимся на мгновение молчанием, чтобы задать вопрос.

— Значит, вы недавно видели моего мужа? — спросила она, стараясь придать своему голосу естественный и твердый тон. — Он был у вас? Здесь?

Старик повернулся к ней, молча оглядел ее с суровым и несколько озадаченным видом и наконец ответил:

— Да, я его видел, — и добавил каким-то странным тоном. — Здесь.

Назад | Вперед