С. Щепотьев. Супруги Голон о супругах Пейрак. Ч.5

Пойдем теперь дальше и предположим, что рассказ о потомке древних графов Тулузы, исповедовавшем принципы провансальской культуры, авторы ведут в соответствии с законами этой самой культуры, в духе порожденной ею куртуазной литературы.
Польский критик Данута Карч, отмечая, что "со времен Дюма роман плаща и шпаги не переживал столь ошеломительной карьеры" /1/, высказывает предположение, что "более тщательный анализ... родословной цикла приключений Анжелики нашел бы другие объяснения его массовой популярности, чем только увлеченность потребителей кича" /2/.

1. Karcz D. Filmy plaszcza i szpadzy. Warszawa, 1973, s. 150.
2. Там же, с. 152.

Как видно из приведенного выше "анализа родословной" романа Голон, все изящество и галантность Аквитании, которые хотел возродить в своем Отеле Веселой Науки Великий Лангедокский Хромой, стали исходной позицией авторов при выборе стилистики произведения.

Именно куртуазной литературе свойственна "авантюра" как средство раскрытия положительных качеств героя-рыцаря. Именно в куртуазной среде под влиянием возрожденных античных традиций, любовно-спиритуалистических теорий провансальцев и арабов, суммированных Андрэ Капелланом в книге, о которой мы упоминали выше и которую часто цитирует Пейрак, зародился жанр куртуазного романа. Именно в этой среде черпают супруги Голон вдохновение для создания романа-потока /1/, в котором приключение сочетается с реалистической деталью, а эротика - с индивидуальной психологической характеристикой.

1. Так во Франции определяется жанр многотомного романа, рассказывающего жизнь одного героя.

Если встать на эту точку зрения, станет очевидной ошибка тех, кто полагал, что "восточные" части романа "ближе к сказкам "1001 ночи", чем к рыцарскому роману", - только потому, что "действие их происходит в экзотической марокканской обстановке" /1/. Восток - неотъемлемая часть куртуазной литературы, которая несла отпечаток ориентальных впечатлений участников Крестовых походов,среди которых было немало литераторов (как, например, Жоффруа Виллардуэн).

1. Karcz D. Filmy plaszcza i Szpadzy. Warszawa, 1973, S. 156.

"Интерес к Востоку во Франции, - пишет М.В. Разумовская, - имел причины общественно-политического, экономического, социального, философского, эстетического характера. Первоначальным источником известий о Востоке была деловая проза - отчеты послов, купцов, миссионеров, ученых, путешественников. Но подлинную атмосферу Востока, живую картину быта и нравов раскрыли перед европейцами арабские сказки "1001 ночи" (1704-1717), переведенные на французский язык Антуаном Галланом" /1/.

1. Разумовская М. В. О сказке. В кн.: "Французская литературная сказка", М. 1983, С.21.

Явно несостоятелен сарказм тех, кто высмеивал "предприимчивость, бесстрашие общения с сильными мира сего" самой Анжелики, ибо куртуазный роман дал новый тип женщины: умной, находчивой очень деятельной, сильно чувствующей.

Именно классик куртуазного романа Кретьен де Труа "открывает своим последователям новый мир, целый, никем не исследованный поэтический континент: это - поведение женщин и их психология, а также поведение и психология мужчин, в их отношении к женщине" /1/ именно "Кретьен изображает триумф человеческой любви, торжество ее над всем, что было направлено к ее разрушению" /2/. И то, и другое свойственно и роману Голон.

1. Декс П. Указ. соч., с.77.
2. Там же, с. 79.

Следует помнить, что традиции средневекового рыцарского романа - прямое продолжение античных историй о приключениях двух любящих сердец. Отсюда - органическое чередование в произведении Голон всех разновидностей приключенческого романа: роман "плаща и шпаги" сменяют плутовской, восточный, морской, разбойничий романы, роман об индейцах.

Сами авторы подтверждают, что корни их произведения уходят в традиции куртуазной литературы: победу супругов Пейрак над "посредственностями всех мастей" они считают равной отысканию Чаши Грааля, "единственному преимуществу паладинов". Напомним, что поиски рыцарями-паладинами Святой Чаши представляют собой мотив многих куртуазных романов, в том числе - романов Кретьена де Труа.
С первых же строк первой же книги романа супругов Голон мы погружаемся в атмосферу народных легенд и верований - что, между прочим, тоже представляет собою своеобразный мостик в куртуазную литературу, проявлявшую большой интерес к народной фантастике.
Ставший традиционным злодеем народных преданий и получивший в устах народа титул Людоеда Жиль де Рэ /1/, старая дама из Монтелу, другие герои легенд и сказок, передаваемых няней Анжелики - Фантиной, вот образы, вводящие нас в мир, открывающийся перед юной героиней романа.. В духе этих сказок воспринимается Анжеликой и первое сообщение пастушка Никола о странном облике и характере ее будущего мужа: мол, говорят, он хром и уродлив, как Дьявол, а в своем замке в Тулузе завлекает женщин всякими зельями и песнями. Но за страшной внешностью Синей Бороды кроется прекрасная душа Жоффрэ, его ум, таланты, знания. Так заявляет о себе тема мужа-чудовища и - в дальнейшем - поисков пропавшего супруга, многожды "проигранная" мировой литературой - от истории Амура и Психеи до современной супругам де Пейрак сказки Шарля Перро "Рике с хохолком", - дошедшая до нас в виде аксаковского "Аленького цветочка".

1. Маршал де Рэ, Жиль де Лаваль (1396-1440), барон. Был сподвижником Жанны д'Арк. Под влиянием чтения Светония, описывающего извращения римских императоров, обнаружил склонность к сладострастным убийствам. В течение четырнадцати лет убил таким образом не менее 140 невинных людей, в т. ч. детей и женщин, сохраняя особенно красивые женские головы. Суд над ним был одним из самых громких судебных процессов во Франции XV века. Был повешен.
Его биографию содержит сборник биографий, составленный Ж. Ф. Мишо (1767-1839). Его образ воскрешает в некоторых своих работах Стендаль. Ему посвящена опубликованная за год до выхода в свет первого тома "Анжелики" книга Р.Вильнева "Gilles de Rays, une Grande figure diabolique", 1955 г.

Все заявленные в начале повествования фольклорные образные формы рано или поздно имеют в "Анжелике" свое очень оригинальное развитие.
Няня - этот почти сказочный образ простой женщины, носительницы духовной чистоты и духовного богатства народа - проходит через несколько книг. Няню Анжелики Фантину сменит няня ее детей Барба, а затем нам покажут мадам Амлен, старую няню Луи XIV, которая будит его перед церемонией утреннего королевского туалета и исчезает до следующего утра. И еще: в минуту неожиданной откровенности Филиппа дю Плесси, второго мужа Анжелики, мы узнаем, что единственное чувство привязанности, испытанное в жизни этим черствым, с малолетства испорченным безнравственностью придворного Парижа человеком, было чувство к няне: она присутствует и на странной, мрачной церемонии его бракосочетания с Анжеликой.
Людоед Жиль де Рэ сменяется в "Пути в Версаль" Людоедом - начальником стражи тюрьмы Шатле.
Пастушок Никола, ставший главарем парижской воровской шайки, воспринимается Анжеликой как дитя, подмененное феями, из сказок Фантины.

А вот эпизоду обольщения Жоффреем собственной жены в ночном саду Отеля Веселой Науки суждено было получить развитие в четвертом, пятом и шестом романах. Но если разговор Анжелики с облаченным в маску Золотым Голосом Королевства напоминает неразбериху свидания графа Альмавивы с графиней Розиной, то психологическая дуэль героини с загадочным Рескатором, оказавшимся ее утраченным мужем, склонным считать, что она предала его, - этот поединок "пришельца с того света" с любимой женщиной сродни трагическому конфликту между Артуром-Оводом и Джеммой, героями романа Э. Л. Войнич.
Есть ли логика в поведении де Пейрака?
Зачем эта игра в первой части повествования? Почему, ни выкупая ее на невольничьем рынке в Канди, ни приняв ее вместе с гугенотами, бегущими от преследования королевских драгун, на борт своего судна, не открывает Пейрак-Рескатор своего лица Анжелике?
Безусловно, есть логика в каждом его шаге. Ученик провансальских трубадуров, Пейрак не мог отказаться от игры, от неторопливости в выяснении отношений с вновь обретенной женой: такова традиция провансальского культа любви, который он исповедует.

Впитавший с молоком матери жаркий соленый воздух южной Франции Жоффрэ жил в окружении ее легенд, ее своеобразной культуры, обычаев.
В де Пейраке удивительным образом соединяются вещи, кажется, совсем противоположные: пытливый ум ученого и поэтичное мироощущение последователя провансальских трубадуров.
Так погружены в атмосферу легенд, суеверий, верований жители Карпат: об этом поэтично поведал в повести "Тени забытых предков" украинский писатель Михайло Коцюбинский /1/. В значительной степени сказочный дух живет в этом романтическое крае поныне.

1. Коцюбинский Михаил Михайлович (1864-1913), упомянутая повесть написана в 1912 году.

Так в 50-е годы XX века являлись на ранчо Генри Фонда верхами и в широкополых шляпах Джон Уэйн и Джон Форд /1/ чтобы целыми днями разыгрывать там сценки из жизни Дикого Запада - это ли не пример проникновения в мир интеллигентного человека мифа, легенды, романтической сказки детства?

1. Фонда Генри (1905-1982) американский актер, известный в России по фильмам "Война и мир", "12 разгневанных мужчин", "Моя дорогая Клементина". Режиссер последнего - Джон Форд (1895-1973) - классик "вестерна", еще одной живой легендой которого был актер Джон Уэйн (1907-1979).

Наличие своеобразных сцен-перевертышей, в которых однажды смоделированная ситуация, подобно алмазу, играет, в зависимости от освещения, разными гранями, вообще характерно для романа супругов Голон.
Познакомившись со стихами Замызганного Поэта, высмеивавшего Пейрака, Анжелика высказывает желание увидеть "щелкопера" Клода Ле-Пти повешенным, а адвокат Дегре называет его "недремлющим оком Парижа". Во втором томе Анжелика сблизится с поэтом, за которым охотится ставший к тому времени полицейским Дегре, - и охота эта заканчивается исполнением желания, высказанного Анжеликой в первой книге, повергнувшим ее в отчаяние во второй.
При первом столкновении Анжелики с обитателями Двора Чудес, когда Никола и Родогон Египтянин оспаривают друг у друга право обладать ею, патрон преступного сброда - Великий Кесарь - предлагает раздеть женщину, чтобы соперникам было легче торговаться. Циничная шутка, не более. Но, оказывается, в ней заключено жуткое пророчество: в четвертой книге Анжелика окажется обнажённой на невольничьем рынке в Канди, и о ней будут торговаться Рескатор-Пейрак и пират д'Эскренвиль.
Сам же спор Никола и Родогона представляет собой печальный слепок со столкновения де Пейрака с Жермонтазом, за которым последовал лаконичный призыв Жоффрэ к жене - "Идем!", положивший начало их прекрасному физическому сближению. Совпадает здесь все, даже появление защитника героини в маске. Но точно так же, как отвратительная личина Никола-Каламбредена отличается от элегантной бархатной маски де Пейрака, так и грубые ласки Никола оскверняют ее воспоминания об изысканной любви Жоффрэ.

Почему содрогается Анжелика от слов Клода Ле-Пти: "Иди же!", от его протянутой к ней руки? Потому что вот так же протянул к ней руку, так же позвал ее Жоффрэ, только что защитивший ее честь на дуэли с Жермонтазом.
"Вы и я - чего бы мы только не совершили вместе!" - эту фразу слышит Анжелика от короля Франции - и от короля белых рабов Мекнеса, поражаясь парадоксальности такого сходства чувств, испытываемых столь разными людьми.
Или - Бастилия. В первой книге Анжелика добивается аудиенции у короля, чтобы просить о помиловании заключенного в тюрьму Жоффрэ. В третьем романе имеется трагический слепок этой сцены. В результате скандальной дуэли, причиной которой была Анжелика, в Бастилию угодили Филипп дю Плесси и фаворит короля де Лозен. Анжелика явилась к Луи:
" - Сир, Бастилия...- само звучание кошмарного слова, слетевшего с ее уст, заставило ее замолчать. Дурное начало! Она в тревоге ломала руки.

- Ну, - мягко сказал король, - за кого же вы пришли просить - за месье де Лозена или за месье дю Плесси?
- Сир, - воспряла духом Анжелика, - моей единственной заботой является судьба моего мужа".
Но сам он, Филипп, - не Жоффрэ. И патетическое отчаяние, охватившее Анжелику, вдребезги разбивается о непроходимое чванство ее второго мужа:
" - А куда бы вы хотели, чтоб меня заперли? - вызывающе спросил Филипп. - В Шатле, с чернью?"
Наконец, гневная фраза монарха: "Все мои дамы по праву принадлежат мне!" - разве это не повторение фразеологической конструкции палача мэтра Обэна, некогда столь же надменно заявившего Анжелике: "Все что я нахожу в карманах тех, кого пытаю, по праву принадлежит мне?"

Описанный прием, изящный и меткий, как шпага, заимствован супругами Голон из рыцарских романов, "фабула которых", - пишет М. Разумовская, - осложнена многократным использованием однородных мотивов, что свойственно сказке" /1/.

1. Разумовская М. Указ. соч., с. 10.

"Сказочные свойства героев" романа Голон отмечала Данута Карч. Но означает ли это, что, по выражению И. Рубановой, "продукция супругов Голон - это сочинительство, оторванное от действительности, от ее запросов, от ее борьбы"? Нет, конечно. Так мог сказать лишь человек, не сведущий в истории французской литературы. В том-то и дело, что французская сказка, особенно - литературная, "тесно связана с мировоззрением автора и несет приметы исторической эпохи, в которую он жил и творил" /1/.

    1. Там же, с. 7.

Весь цикл романов Голон насквозь, кажется, проникнут поэзией, песней, музыкой.
Даже утратив свой былой "золотой голос", де Пейрак не расстается с гитарой, музицируя в своей каюте на "Голдсборо".
Носящий имя лангедокского трубадура де Мармона Кантор, унаследовавший певческий и поэтический дар отца, распевает шуточную народную песенку, которая лейтмотивом проходит через весь роман "Анжелика и король", контрапунктически стыкуясь с драматическими событиями и горькими размышлениями героини.

А в романе "Неукротимая Анжелика" мы узнаем, что мальчик отправился в Средиземное море на судне герцога де Вивонна, взяв с собой не только гитару, но и сочиненную им балладу об отце, распевая которую, он надеется узнать от будущих слушателей о его местонахождении.
"Казалось, - читаем в этой книге, - тут, в Средиземном море, все поют. Каторжники забывали о своих горестях, моряки - об опасностях, их подстерегавших. Звучные голоса с незапамятных времен были отличительной чертой этих южан".
Пафос романа Голон представляется нам в утверждении беспредельности человеческих возможностей, утверждении убедительном и разностороннем: тут подразумевается и раскрепощенный дух, опирающийся на богатейшие запасы знания, накопленные человечеством, и союз разума, созидания и природы, раскрывающей человеку свои просторы и недра, и романтически возвеличенная супружеская любовь, способная выдержать любые испытания.
Не станем утверждать, что супруги Голон исповедали тейардизм. Но и отрицать влияние идей Тейара на их роман, видимо, нельзя. Ведь именно Тейар утверждал высшим назначением человека полнейшее использование своих потенциальных возможностей и накопленных предыдущими поколениями знаний. Ведь ему принадлежат слова: "Только любовь, по той простой причине, что она берет и соединяет существа их сутью, способна... завершить существа как таковые, объединив их" /1/.

1. Тейар де Шарден П. Феномен человека. М., 1987, с.209.

Влияние это тем более возможно, что в связи со своим изгнанием Тейар совершил две поездки по странам Африки как раз в те годы, когда там путешествовали супруги Голон.
Не откликом ли на его учение звучат в шестой книге "Анжелики" слова Жоффрэ де Пейрака: "Зачем был создан человек, разве не для того, чтобы унаследовать мир? В чем же заключается ваша принадлежность к самой привилегированной группе живого царства, обладающего душой... и верой, если вы не можете встретить трудную задачу хотя бы с тем же мужеством и разумностью, какие свойственны муравьям?.. Кто сказал, что человек способен жить, дышать и думать лишь на малом клочке земли?.."
Сразу же после своего избрания на пост Президента генерал де Голль заявил: "Будучи вождем Франции и главой республиканского государства, я буду осуществлять верховную власть во всей полноте, которую она теперь приобрела..." /1/.

1. Цит. по кн.: "Франция", с. 262.

Подкрепленный разгулом полууголовных элементов, стоящих у трона, приход диктатора к власти отражен в "Пути в Версаль" - томе, название которого, вероятно, не зря единственное в цикле, где не фигурирует имя Анжелики: "Путь в Версаль" - это не только история выживания потерпевшей жизненную катастрофу героини, но и путь самого Луи XIV к безраздельному правлению.
Какими мотивами навеяна авторам сцена разгула придворной знати в таверне "Красная маска", которую содержит Анжелика на паях с трактирщиком Буржюсом? Случайны ли маски, в которых являются в таверну ближайшие в окружении короля лица? Кого подразумевают авторы?
Вспомним, что в пришедшей в 1958 году к власти голлистской партии состоял довольно широкий круг лиц, различный по социальному положению и политическим убеждениям, но объединённый идеей создания политической стабильности в стране и повышения авторитета государства. Пути достижения этих целей разные группировки видели по-разному. "Де Голль пришел к власти в 1958 году в обстоятельствах, создававших объективные возможности для развития профашистских тенденций" /1/ в голлистском движении. Голлистская партия, кроме того, "располагала боевым кулаком в виде так называемой службы гражданского действия (САК). Вербуя в свои ряды самые различные элементы вплоть до полууголовных, тесно связанная с органами полиции" /2/, САК утверждала авторитет партии путем прямого террора. Именно благодаря успешному размежеванию де Голля с "ультра", благодаря отказу от "наведения полицейского порядка ради более гибкой социальной политики" /3/ голлистская партия "географически вышла за пределы преобладающего влияния традиционных правых сил..., а на выборах 1968 года впервые широко проникла на республиканский и антиклерикальный юг Франции - традиционный бастион левых сил" /4/.

1. "Франция", с. 321.
2. Там же, с. 319.
3. Там же, с.328-329.
4. Там же, с. 327.

Поэтому есть основания думать, что под масками в "Красной маске" скрываются не только порочный брат короля со своими миньонами - де Лоррэном, де Гишем и другими, но и члены ультрафашистской группировки голлистов - Сустель, Дельбек и прочие. И последующие действия Луи XIV в этом томе - преследование участников террористической оргии, невзирая на их высокое положение при дворе, - несомненно, отражение поведения генерала де Голля в год появления этой книги.
"Армии крестьян врываются в города из деревень, и число разоренных растет с каждым днем", - констатирует Анжелика.

В этих словах, конечно, отразилась картина Франции начала шестидесятых годов XVII века: "Хотя огромное большинство населения были крестьяне, у них не хватало еды. В 1660 году было необходимо импортировать зерно и по дешевке продавать его из королевских амбаров. Поля заросли колючками и терновником. На протяжении военных лет дома были разрушены или разорены, домашний скот реквизирован, виноградники вырезаны" /1/.

    1. Cronin V. Указ. соч., с. 124.

Но верно и то, что после Второй мировой войны "Франция, некогда классическая страна собственнического крестьянства и торгово-ремесленнической буржуазии, полностью изменила свое социальное лицо. В 1946-1968 гг. доля сельского хозяйства в самодеятельном населении упала с 34 до 15%" /1/, что "в 1954-1962 гг. ...полюсами притяжения... мигрантов служат наиболее динамичные промышленные зоны: Парижский район, Прованс... С другой стороны - Бретань, долина Луары, Лимузен, Пуату, где доминирующую роль в экономике играет сельское хозяйство, переживают процесс обезлюдения" /2/.

1. "Франция", с. 207.
2. Там же, с. 214.

Конечно, нам, привыкшим к совершенно иной традиции исторического романа, кажется странным, почему супруги Голон не расставили всех точек над i, предоставив нам расшифровывать авторский замысел.
Но и это объяснимо. В среде трубадуров, как известно, существо-вало две манеры стихосложения: светлая, trobar leu, и темная, trobar clus, из которых последней свойственны изощренность и в значительной степени зашифрованность. Думается, авторы "Анжелики", отказавшись в своем романе от "авторского голоса", прибегают именно к этой темной манере, отдавая и таким способом дань старой провансальской литературной традиции.