С. Щепотьев. Супруги Голон о супругах Пейрак. Ч.6

Итак, во Франции абсолютной монархии, во Франции католического фанатизма нет места Жоффрэ де Пейраку, лелеющему традиции древней провансальской культуры, нет места Пейраку - ученому, обогнавшему свое время в научном знании и неутомимых лабораторных опытах. Он вызывает раздражение собратьев по классу, включая первого дворянина Франции, - раздражение, которое приводит Жоффрэ к трагическому разрешению его конфликта с обществом.
И Анжелика - скромная воспитанница монастыря, познавшая сильную страсть к человеку, научившему ее любви, раскрывшему перед ней огромный мир знаний, духовно обогатившему ее, - Анжелика, соприкоснувшись благодаря супружеству с принцем Аквитанским с высшим светом Франции, вдруг стремительно падает на социальное дно, и единственной ее целью становится борьба за жизнь - свою собственную и своих обездоленных детей.

В "Пути в Версаль" приемы автора "Трех мушкетеров" уступают место приемам плутовского романа, изображающего одинокого героя во враждебном обществе.
И, подчиняясь схеме жанра, Анжелика в борьбе за существование проходит через разные ипостаси: то она за небольшую плату прислуживает в таверне, то унизительным для себя способом спасает жизнь своих сыновей, то благодаря шантажу получает необходимую сумму денег и патент, чтоб открыть шоколадную лавку, то, наконец, пользуясь все тем же шантажом, женит на себе Филиппа дю Плесси-Бельер и тем самым возвращает себе положение в обществе. Эта последняя ее авантюра также входит в "условия игры": герой французского плутовского романа (в отличие от классического, испанского) готов воспользоваться случаем для того, чтобы снова начать добропорядочную жизнь.
Стиль Александра Дюма мы улавливаем, конечно, и здесь - особенно при пересказе исторической сплетни ("У фаворитки короля, мадемуазель де Лавальер, рот был несколько великоват. К тому же она слегка хромала. Говорят, что это придавало ей особую грациозность, не мешая восхитительно танцевать, но факт был налицо: она хромала"). Однако в "Пути в Версаль" супруги Голон уже весьма далеки от следования его сюжетным схемам. Их внимание обращено не столько на пересказ исторических анекдотов (хоть описание исторических фактов отличается лаконичной точностью - как, например, при изложении смерти Мазарини), сколько на создание широкой панорамы парижских нравов. Так, история ареста Никола Фуке офицером мушкетеров д'Артаньяном, рассказанная Дюма в нескольких главах "Виконта де Бражелон", занимает в романе Голон несколько строчек. В то же время, вполне следуя логике развития сюжета и образа главной героини, авторы умело используют прием плутовского романа для изображения разнообразных слоев французского общества - преступного мира, торговцев, буржуа, парижских литературных кругов, придворных кутил, игроков и, наконец, королевской четы, причем вся эта пестрая толпа персонажей связана между собой не только образом самой Анжелики: на наших глазах происходит естественное их взаимодействие, полное конфликтов, непримиримых противоречий, борьбы /1/.

1. Заметим, кстати, что большинство этих персонажей - реальные исторические лица, даже мелькающие на втором и третьем плане, как заядлый игрок шевалье де Мере, вошедший в историю как раз благодаря своей страсти к азартным играм: в своих попытках увеличить возможность выигрыша при игре в кости он обратился за помощью к своему другу Б. Паскалю, и их расчеты внесли определенный вклад в развитие теории вероятности.

Двор Чудес связан с королевским двором через посредство карлика королевы Баркароля, состоящего в банде Никола, не говоря уже о тайных нитях, связывающих высшее дворянство с мрачной компанией Катрин Лавуазен. Хорошо известно, что в годы правления Луи XIV разного рода отравления, как и отправления месс черной каббалы, стали своеобразным бичом, терроризирующим общество. Об этом свидетельствует серия процессов, имевшая место в Париже в 1680 году. Самым шумным из них был процесс Катрин Монвуазен, известной под кличкой Лавуазен (Соседка). В связи с этим процессом были арестованы несколько придворных, в том числе племянница Мазарини Олимпия де Суассон, образ которой - нелицеприятный, очерченный резко, почти до карикатурности, - находим в "Пути в Версаль". Самое же любопытное, что, хоть любовница короля Атенаис де Монтеспан и избежала ареста, начальник полиции Ла-Рени собрал против нее весьма неприглядные свидетельства: "Оказалось, что в течение нескольких лет мадам де Монтеспан добавляла без ведома короля в его еду и питье порошки, вызывающие эротическое возбуждение. Она также пыталась убить свою соперницу, молодую мадемуазель де Фонтанж, пропитывая ее одежду такими ядами, как арсеник, красная сера, желтая сера и аврипигмент, или же ее перчатки отваром персикового цвета" /1/.

1. Cronin V. Указ. соч., с. 199.

Союзник Лавуазен, Гибур, показал, что "в начале 70-ых годов, когда Монтеспан боролась против Лавальер, он... купил только что рожденного младенца за 1 экю для отправления черной мессы в присутствии мадам де Монтеспан - возможно, хотя он этого и не признала, над ее обнаженным телом. Он перерезал глотку младенца ножом и собрал кровь в потир. С кровью ребенка была отслужена первая месса; во время второй мессы в качестве святых даров фигурировали сердце и внутренности младенца для приготовления "порошков" для мадам де Монтеспан. ... Мадам де Монтеспан пропитала арсеником или каким-то другим ядом петицию на имя короля о прощении для отбывающего тюремное заключение друга Лавуазен... Короче, движимая безумной ревностью, она зашла так далеко, что попыталась убить короля" /1/.

    1. Cronin V. Указ. соч., с. 199-200.

Очевидно, что авторы "Анжелики" не выдумали ничего из описываемых ими злодеяний Лавуазен и ее пособников Лесажа и Гибура. Об этих фактах истории Франции писал еще Э. Гофман в рассказе "Мадемуазель де Скюдери". Среди уже названных имен там фигурирует и действующий в первом томе романа итальянский алхимик Экзили, и префект парижской полиции Ла-Рени, и его помощник Франсуа Дегре. Тот факт, что эти персонажи, помимо рассказа Гофмана, нашли отражение также в анонимном романе "Опасные пути", напечатанном в редактируемом А. Каспари русском альманахе "Родина" в 1911 году, позволяет предположить, что все они, в том числе и Дегре - личности исторические /1/. Тем более, что и в "Опасных путях" Дегре - бывший медик, из судейских, опальный из-за приверженности к некоему тулузскому дворянину, сожженному на Гревской площади.

1. Это действительно так. См. Petifils Jean-Christian. L'Affair des Poisons, alchimistes et sorciers sous Louis XIV. Editions Albin Michel, 1977. (Петифис Ж. К. Дело о ядах. Алхимики и колдуны времен Людовика XIV. М., Терра, 2001). - Прим. ред.

Франсуа Дегре - один из ярчайших персонажей романа Голон.
Честный, ироничный, порою даже циничный, он отчаянно защищает де Пейрака на трагифарсе суда, а впоследствии "продал свою адвокатскую должность и посвятил себя более доходному и не менее полезному делу: охоте за злоумышленниками и дурно настроенными личностями. Хотя с высот красноречия погрузился в глубины молчания".
Став "сычом" - офицером парижской полиции, - Дегре сталкивается с Анжеликой во время ее пребывания в банде Никола, а затем - преследуя сочинителя памфлетов Клода Ле-Пти, которого скрывает женщина. Он достаточно изучил ее, чтобы сделать вывод: "Бросаться на мужчин - не ваш стиль" и заподозрить в ее попытках соблазнить его желание помочь поэту скрыться. И Анжелика с ужасом узнает, что напрасно удерживала полицейского: по его словам, он хотел не погубить памфлетиста, а выручить его…

Утраты, удары судьбы приводят Анжелику к желанию покончить с собой. Франсуа Дегре вовремя почуял недоброе. Он применяет для снятия ее стресса, так сказать, психологически-физиологический шок, попросту говоря - овладевает Анжеликой, причем овладевает грубо, обращаясь с ней, как с уличной девкой. "Они отчаянно дрались, она выкрикивала самую низкую ругань, какую могла придумать - Но, запрокинув голову, сама слышала, как она смеется, словно бесстыжая проститутка". И результат не замедлил сказаться; уже три часа спустя подопечная бывшего адвоката с недоумением вспоминает о своем недавнем намерении: "Убить себя? Что за дикая мысль! Да зачем же она хотела себя убить? Право же, не время".
Дегре помогает Анжелике получить патент на торговлю шоколадом. И дает совет: "Не оборачивайтесь на прошлое. Избегайте ворошить его пепел - тот, что развеяли по ветру. Ибо всякий раз, как вы подумаете о нем, вас потянет на самоубийство. А я не всегда буду рядом, чтобы вовремя встряхнуть вас".
Вскоре Анжелика сама приходит к выводу, что нет человека, прожившего полнокровную жизнь и не пожелавшего забыть хотя бы некоторые ее страницы. Но не только прошлое способно заставить ее думать о смерти. В третьей книге цикла желание уйти из жизни вновь приходит к героине в момент мнимого бессилия перед обстоятельствами и могущественными врагами. Мадам де Монтеспан подсылает ей отравленную рубашку. Это доказательство покушения на ее жизнь оказывается в руках Дегре. Вместе со своим патроном, Ла-Рени, он учиняет Анжелике допрос. Анжелика не называет имен. И, оставшись наедине с "сычом" Франсуа, зовет смерть. Дегре, "встряхивая ее, будто желая разбудить от дурного сна", произносит жаркий монолог: Вы не имеете права так говорить! И умирать права не имеете! Куда девалась ваша воля? Ваш боевой дух! Ясный ум! При дворе их, что ли, отняли у вас?.." К женщине возвращаются воспоминания "о том осеннем дне, когда в маленьком домике на мосту Нотр-Дам он таким удивительным образом выхватил ее из лап отчаяния и вселил в нее новую надежду". Ситуация повторяется, правда, не в том, вульгарном, духе. "Дегре говорит нежности? Дегре сложил оружие? Немыслимо! Его темные, горящие глаза преданно смотрели на нее... и в охватившем ее любовном опьянении она подумала, что Дегре - единственный любовник, который жалел ее... Он один владел искусством правильно обращаться с женщиной в любви. С ним она не чувствовала себя ни презираемой девкой, ни обожаемой возлюбленной".

И вновь его напутствие - казалось бы, последнее:
" - Мой путь мне предначертан, и мне нужна холодная голова, чтоб я мог им следовать, - продолжал Дегре. - Ты вовлекла бы меня в безумие, я не хочу тебя больше видеть" /1/.

1. Этот эпизод отсутствует в английских и русских переводах "Анжелики и короля". - Прим. ред.

Однако их встреча происходит на первых же страницах следующего тома: женщина в маске бросается к карете лейтенанта полиции, пытаясь проникнуть внутрь. Но Дегре, узнав Анжелику, колотит тростью по ее пальцам: "Я же сказал, что не хочу вас больше видеть!"
Потому ли, что он, "благообразный мужчина, принадлежащий к лучшему обществу", хотел, как полагает Анжелика, "мучить себя, обрекая свою любовь к ней на полное забвение"? Или потому, что, отвечая на предъявляемые к нему обществом претензии, решился "обзавестись подругой, взяв в жены дочь какого-нибудь честного, рассудительного, бережливого торговца" - он, по собственным его словам, привыкший "к таверне и бардаку", видевший в женщине лишь "хорошее крепкое животное, уютную бабенку, с которой можно делать все, что хочешь"?

Вскоре читатель вместе с героиней романа понимает в высшей степени благородные мотивы его поведения. Спустившись с крыши и войдя в дом Анжелики через окно, Дегре разъясняет, что встречаться открыто им нельзя: король приказал установить за ней слежку, и "очень высокий офицерский чин лично ответствен за ваше присутствие в столице. - Кто это? - Сам помощник месье де Ла-Рени, некто Дегре. Слышали, вероятно?"
Он старается доказать "неукротимой Анжелике", что ее любовь к Жоффрэ - самовнушение, что ни Пейрак, каким она его любила, ни она сама уже не те, что прежде. Анжелика спорит: страстно и с той степенью открытости, какая допустима лишь в разговоре с близким другом. И, прощаясь, Дегре тоном то ли друга, то ли любовника - во всяком случае, человека, преданного настолько, чтобы предупредить об опасностях неверного шага, просит ее не поступать опрометчиво, но не находит в ней понимания: "Упряма, как мул, - вздохнув, сказал он. - Что ж, отныне предстоит выяснить, кто сильней". И Анжелика пускается в очередной поединок с судьбой.
А судьба сталкивает их снова - на сей раз в Ла-Рошели, куда Дегре "стремглав бросился": не столько потому, что ему поручили "отыскать и изловить" бежавшую туда Повстанку из Пуату, сколько затем, чтоб освободить ее от лап президента королевского комитета по делам религии, Бомье, который "пугал Анжелику больше, чем Дегре. Даже когда Дегре выворачивал ей руку, допрашивая о квартирной краже, между ними было взаимное физическое влечение, которое многое упрощало. При одной мысли о том, чтоб нейтрализовать напористость Бомье собственным обаянием, Анжелика испытывала тошноту. К тому же все его удовольствие состояло в том, чтоб издеваться над жертвой… Одним росчерком пера он мог решить судьбу человека, и в этом состояло его удовлетворение".

Несмотря на приказ, Дегре не намерен арестовать Анжелику. Более того, он дает ей двадцать четыре часа, чтоб она помогла спастись своим друзьям-протестантам. И между делом сообщает об аресте "величайшей отравительницы того времени, а может быть, и всех времен, маркизы де Бренвилье", приподнявшем "завесу над знаменитой драмой отравлений, следы которой обнаружены были у самого подножия трона" /1/.

1. Мари-Мадлен Бренвилье, ур. Д'Обрэ (ок. 1630-1676), вступив в связь с учеником Экзили, де Сент-Круа, отравила ряд лиц. После случайного отравления сообщника скрывалась в монастыре, где была найдена Дегре, доставлена в Париж и обезглавлена.

Анжелика укажет ему эти следы и назовет имя Монтеспан в письме из далекого Нового Света, куда будет для выяснения ее личности направлен, стараниями Дегре, влюбленный в нее Никола де Бардань.

Ее письмо "мрачный сыч" благоговейно целует, "чтобы почувствовать ее нежные тонкие пальцы, складывавшие письмо, которое еще хранит аромат ее духов".
Словно не существует разделяющего их океана. Словно только вчера он произнес при прощании в Ла-Рошели:
" - Я люблю вас... Теперь я могу это вам сказать, потому что это уже не имеет значения".
Естественно, что парадоксальный склад характера этого незаурядного персонажа заставляет Анжелику делать парадоксальные сопоставления: "Дегре, Замызганный Поэт - она немного смешивала их в своих мыслях, охотника и жертву: оба были сыновьями Парижа, оба острословы и циники, пересыпавшие низменный жаргон латынью". И, поразмыслив, мы понимаем, что полицейский и сочинитель стишков, оскорбляющих величие короны, - действительно, две стороны одной медали…

Это становится очевидным, когда в Канаде Анжелика получает весточку от Дегре, в целях конспирации анонимную и умело стилизованную под стишки Замызганного Поэта.
П. Декс со ссылкой на профессора Сорбонны, автора пятитомной "Истории французской литературы XVII века" А. Адана, пишет: "В августе 1662 года двадцатитрехлетний парижский адвокат Клод Ле-Пти был приговорен к смерти судом Шатле за то, что написал "стихотворные произведения, содержащие неуважительные отзывы о властях и официальной религии" /1/.

1. Декс П. Указ. соч., с. 144.

Клод Ле-Пти - один из тех, о ком писал Поль Лафарг: "... были все же писатели, не поддающиеся влиянию... салонов и Академии, за что их клеймили прозвищами либертенов, грязных писак, краснорожих поэтов. Обладая пламенным темпераментом, мятежным духом и большой философской смелостью, они продолжали пользоваться неочищенным языком и писать ходовым буржуазным слогом. Писали они для мещанского общества, состоящего из образованных буржуа и группы независимых дворян, не подчинявшихся установленным правилам" /1/.

1. Лафарг Поль. Литературно-критические статьи. М., 1936, с. 64.

Образ Замызганного Поэта - Клода Ле-Пти, логически и в соответствии с исторической правдой противостоит в романе приверженцам придворного претенциозного стиля.
Дополняя эту антитезу, незримой тенью присутствует в романе и великий насмешник Поль Скаррон, вдова которого - урожденная Франсуаз д'Обинье, будущая морганатическая супруга Луи XIV, маркиза де Ментенон - один из заметных персонажей трех первых томов романа.
Что до самой Франсуаз де Ментенон, авторы показывают нам ее в период, когда она была еще далека от того, чтобы вытеснить из жизни короля Атенаис де Монтеспан, хотя намек на будущее подруг дан ими еще в первом томе, в сцене въезда монарха в Париж 24 августа 1660 года, который героини наблюдают с балкона Кривой Като де Бове: "Луи XIV проехал мимо трех женщин…, совершенно не подозревая, какую роль они сыграют в его жизни".
В "Пути в Версаль" подруги посещают Катрин Лавуазен, чтоб узнать, суждено ли Атенаис завоевать сердце короля. Гадалка всем трем клиенткам - Атенаис, Франсуаз и Анжелике - предсказывает любовь монарха, и раздражительная Атенаис, возвращаясь от предсказательницы, брюзжит: "Жалкого су не стоит слово этой женщины. В жизни не слышала подобного вздора… Всем одно и то же говорит!"

Да, Франсуаз пока не достигла вершин своей судьбы. Она еще не мадам де Ментенон, она только вдова Поля Скаррона, родившаяся от Констана д'Обинье, заключенного в тюрьму за участие в заговоре Гастона Орлеанского и женившегося на дочери коменданта тюрьмы Жанне де Кордильяк. Названная по имени крестного отца, Франсуа де Ларошфуко, она родилась в тюрьме и выучилась читать по тому Плутарха, а гусей пасла с книгой поэта и моралиста минувшего века Ги Пибрака под мышкой. Поль Скаррон учил жену языкам и искусству стихосложения. Умирая, поэт сказал жене: "Прощайте, вспоминайте иногда обо мне. Я не оставляю вам богатств; и хотя добродетель не приносит их, я все же уверен, что вы всегда будете добродетельны" /1/.

1. См. Франс А. Собрание сочинений, т.8., М., 1960, с.347.

Именно добродетель Франсуаз Скаррон позволяет ей увидеть в Анжелике "то, за что многие красавицы отдали бы жизнь, но чего они никогда не получат" - душу.

Тем не менее, "Анжелика с удивлением отмечала, что не находит в ней теплой, доверительной дружбы, какую ей дарила Нинон де Ланкло" /1/.

1. Нинон де Ланкло (1620-1705, чаще указывают 1616-1706) считала, что мадам де Ментенон "была целомудренна, но не слабоумна. Я старалась излечить ее, но она слишком боялась Бога". (Cronin V., указ. соч., с. 252).

Блестящая парижская куртизанка, салон которой посещали Ларошфуко и Мольер, а также шведская королева Кристина, - остроумная и образованная женщина, один из сыновей которой стал военным министром, а другой - застрелился от трагической любви к собственной матери, Нинон де Ланкло (по утверждению Вольтера, дочь профессионального музыканта), выступает в романе Голон умным и верным другом Анжелики, "наперсницей ее затей", несмотря на то, что она на много лет старше героини романа. Она рассказывает Анжелике историю несчастной любви Сен-Марса к Марион Делорм, которая была всего на три года старше ее самой, и Анжелика просит: "Нинон, не говорите со мной, как бабушка, это вам не идет".

Добродетельность Франсуаз Скаррон - замкнута. Интеллигентная доброта Нинон де Ланкло открыта для дружбы. Этим она и дорога Анжелике.